Kleve mano kleve, pakely sušalęs,
Ko lankstaisi vėjy, pūgoje išbalęs?

Ko dairais į kelią? Gal klausaisi vėjo?
Taip toli juk niekad nebuvai išėjęs.

Ar lengvai apgirtęs pailsėt sustojai?
Įbridai į pusnį ir prišalo kojos.

Aš ir pats lyg klevas vėjyje linguoju
Per pusnis be kelio ne namo vingiuoju.

Topolį sutikęs, jau pušies dairausi,
Mėginu dainuoti jų neatsiklausęs.

Ir pats sau atrodau, tarsi šitas klevas,
Tiktai ne belapis – visas sužaliavęs.

Sušukuotas vėjo ir apsvaigęs vos tik,
Lyg kaimyno žmoną  jau berželį glostau.

---

Клён ты мой опавший, клён заледенелый,
Что стоишь нагнувшись под метелью
                                                                     белой?
 
Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел.
 
И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.
 
Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,
Не дойду до дома с дружеской попойки.
 
Там вон встретил вербу, там сосну
                                                                приметил,
Распевал им песни под метель о лете.
 
Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым.
 
И, утратив скромность, одуревши в доску,
Как жену чужую, обнимал березку.

28 XI 25